Кровавые события революционных лет развеяли надежды и мечты мыслителей-рационалистов и всего народа в целом. Политическая раздробленность, отсутствие единого государственного и культурного центра – столицы, — всё это оказало огромное влияние на формирование своеобразного немецкого искусства. Разочарование в прежних идеалах привносило тревожное ощущение зыбкости и неустойчивости; гильотины, мятежи, гражданские войны, от которых содрогалась не только Германия, но и вся Европа, вызывали стремление отгородиться от повседневной жизни и реальности, чтобы побыть в одиночестве, заглянуть в себя, в глубины собственной души и восстановить свой разрушенный внутренний мир. Когда человек не хочет знать, что происходит вокруг, он начинает прислушиваться к тому, что творится в нём самом, в его душе. Начинает искать в себе Бога. Естественно, что в это время начинает меняться общественная жизнь. Мыслители, литераторы, философы, художники начинают искать что-то иное, то, чем необходимо жить дальше. В XIX веке ведущую роль в социальной жизни и, соответственно, в искусстве занимала Франция. Само собой разумеется, что князья Европы, особенно Германии, обращались не только к французской литературе, творениям энциклопедистов, драматургов, но и также приглашали к себе в страну французских художников и архитекторов или посылали в Париж своих подданных. Конечно, придворные художники тех немецких земель, которые милостью Наполеона были признаны королевствами, ориентировались на стиль, господствовавший во Франции. Причём что художники, попавшие туда, далее направлялись в Рим, где опять сталкивались с творчеством Давида. Некоторым бегство под защиту другого княжества позволило осуществить свои замыслы. Германия разделилась на две части, два направления. Изобразительный язык протестантского севера отличался от художественного почерка мастеров католического юга Германии. В то время как в революционной Франции создавались полотна в основном на политические сюжеты, из Германии смотрели на социальные катаклизмы и противоречия, раздиравшие соседнюю страну, словно из-под стеклянного колпака, и посвящали себя более высоким идеалам. Они воспитывали благородство, обращались к возвышенному и не в последнюю очередь секуляризации и отказу от старой религиозной концепции – поиску нового универсального представления о Боге, искали нечто иное, иную религию, иную веру. Таким образом, Германия с небольшим опозданием нашла путь к классицизму в его французском варианте. Романтизм в Германии начинался с литературы. Братья Шлегель в Йене на рубеже веков явились ведущими теоретиками романтизма (так называемые «йенские романтики»). Также деятели литературного движения «Буря и натиск» начали пытаться выразить свои романтические идеалы. Поэтому в Германии переход от классицизма к романтизму сглажен. В связи с этим «классицизм и романтизм часто понимаются как разные попытки решения одной и той же исторической ситуации» (Клаус Лангхейт). Например, назарейцы, противостоящие классицизму Германии с романтической позиции не могут скрыть своего подражания классицистическому стилю, так как подражали Перуджино и Рафаэлю. Романтизм во многом возник как противоречие предшествующему классицизму. Принятым нормам академического искусства романтизм противопоставлял искреннее внимание к душевному миру, внутреннему состоянию человека. Романтиков больше всего привлекал человек исключительный и в исключительных обстоятельствах. Герой-романтик всю свою жизнь находится в поисках истины, стремится к идеалу. В отличие от Франции, в Германии не было революционной традиции, не было и того широкого демократического движения, которое питало передовыми идеями творчество крупнейших французских романтиков. Соответственно, немецкому романтизму (особенно в изобразительном искусстве) не свойственно то активное вторжение в современную жизнь, связь с её животрепещущими проблемами, которое обнаруживает творчество, например, Жерико или Делакруа. Романтизму в Германии свойственен мистический характер. Это, прежде всего, что-то необычное, сверхъестественное. Немецкие романтики ищут вдохновение не в созерцании изменчивости реального мира, а в таинственности средневекового искусства. Вместе с тем, идея свободы личности тоже была одной из основных тем в немецком романтизме, но чаще всего эта свобода мыслилась вне конкретных жизненных обстоятельств. «Мы можем в этом мире только хотеть, желать, стремиться только, жить пламенем будущего. Настоящее действие вне среды настоящей жизни» — утверждал Людвиг Тик, один из самых характерных представителей немецкого литературного романтизма. Для современного человека, как писал позже Гегель, единственный путь к свободе – «уйти в себя», в мир своих душевных переживаний. По мнению Гегеля, «на этой ступени предмет искусства составляет свободная конкретная духовность, которая должна предстать в явлении внутреннему духовному оку. Этот внутренний мир составляет содержание романтического искусства, которое и должно изображать его в качестве такого и в видимости этой внутренней жизни. Мир души торжествует победу над внутренним миром и являет эту победу в самом внешнем мире, вследствие чего чувственное явление обесценивается». На этом пути искусство как бы выходит за свои пределы в сферу основополагающих проблем бытия. Оно стремится постигнуть мир в его бесконечности и сложности, в его вселенском масштабе и универсальной значимости, в его мистической сущности. На рубеже XVIII и XIX столетий Германия переживает подлинное религиозное возрождение. «Речи о религии» Ф. Шлейермахера и «Христианство и Европа» Новалиса были направлены против рационализма и неверия XVIII века, утверждалась идея божественной сущности мира. Эта идея стала основополагающей для всего немецкого романтизма, особенно раннего. «Искусство формирует не только ум, как это делает учёный, и не только сердце, как нравственный наставник народа. Оно формирует целостного человека, оно обращается не к уму и не к сердцу, но ко всей душе в единстве её способностей. Это нечто третье, состоящее из двух первых». Вне религиозной основы, вне спиритуализации всей духовной жизни невозможно постигнуть не только смысл, но и форму произведений раннего немецкого романтизма. «Всякое благо в мире есть непосредственная деятельность Бога», — утверждал Новалис. Особое влияние на формирование романтизма и эстетики оказал Шеллинг. Он считал природу созданием мирового духа, а сам процесс её творения видел бесконечным. В мире нет застывших форм, природа и жизнь – непрерывное творчество. Всё сущее находится в постоянном развитии, изменении. Живое поэтическое чувство природа несёт в себе непосредственный религиозный смысл. Физический и духовный мир в его представлении нераздельны и равно одухотворённы, а всякое искусство призвано выразить бесконечное в конечном, объединить духовное и чувственное. Наибольшую стройность эстетической теории романтизма приобрели в сочинениях крупнейшего писателя, критика и философа Ф. Шлегеля. Вначале поклонник античного искусства, позже он провозгласил отказ от безоговорочного следования искусству греков и равноправное ему значение современного романтического искусства. Шлегель противопоставил рационализму культ чувства, единственно способного раскрыть «великое таинство жизни». Таким образом, в немецком романтизме каждое произведение искусства несёт в себе смысл, далеко выходящий за пределы непосредственного образа. Мир осознаётся и постигается в нём как откровение, как проявление божественного разума. Теперь в Германии считалось романтичным перемещаться в чужие миры, бегство в священные дубравы, историю, прошлое. Аркадский, идеальный, романтические и героические пейзажи и живопись на исторические темы получили развитие как жанры изобразительного искусства. Творчество представителей романтического направления отличается совершенно особой трактовкой человека и его существования в реальной действительности: человек и природа, с одной стороны, всегда предстают в нераздельном единстве, а с другой – они фатально разъединены «сном бессознательности», в который навсегда погружена природа. Ещё одним из любимых мотивом романтиков стал мотив окна. Окно, это зримая преграда, оно разделяет два мира – ограниченный здешний мир земной жизни и вечный мир природы, стремлением к которой исполнено всё искусство романтической поры. Немецкий романтизм отличался своей проблематикой. Как было сказано раньше, Германия разделилась как бы на две части, на два направления: «северное», протестантское, основанное на философии Шеллинга, который создал своеобразную «религию природы», и «южное», тяготевшее к католическому миру Италии. К первому направлению можно отнести портреты и пейзажи К. Д. Фридриха и Й. А. Коха, аллегорические композиции Ф. О. Рунге. Ко второму, деятельность так называемых назарейцев (Ю. Шнорр фон Карольсфельд, И. Ф. Офербек, П. Корнелиус). Эти художники стремились возродить традиции немецкой и итальянской живописи XV века со свойственными ей религиозными идеями. Принципы романтизма были близки и представителям дюссельдорской школы. В работах таких живописцев, как И. П. Хазенклевер, К. Блехен, Ф. Крюгер и Ф. Вальдмюллер, романтическая поэтизация окружающей действительности соединяется с традициями искусства эпохи бидермейера. Немецкий романтизм конца XIX века представлен полотнами К. Пилоти, В. Каульбаха, Ц. Шпицвега, М. фон Швинда, А. Л. Рихтера и других. Эпоха романтизма стала важным этапом в истории изобразительного искусства Германии. Начавшаяся в конце XVIII века с деятельности йенского кружка философов и литераторов (Л. Тика, В. Вакенродера, братьев Шлегель), в конце 1800-х она выдвинула таких выдающихся художников, как Филипп Отто Рунге и Каспар Давид Фридрих. Именно в эпоху романтизма – впервые после Возрождения – немецкая живопись в лице её лучших представителей преодолела наконец эпигонскую зависимость от других школ, обрела самобытность и стала явлением общеевропейского значения.