Декаданс и символизм безусловно связаны друг с другом, но связаны не как направления-преемники, а как определенная социально-духовная среда и ее отражение в художественном творчестве.
Понятие декаданс в литературе (или в искусстве) вполне правомерно, однако оно не совпадает с тем или иным направлением, ибо его характерные черты могли проявиться (и проявились) в натурализме, символизме, импрессионизме, неоромантизме.
Представление о декадансе как общественно-духовном течении сумеречного времени вошло в советское литературоведение со времен Луначарского. Конец века,- писал он,- шел под знаменем декаданса.
Под декадансом, согласно определению талантливейших декадентов, надо понимать сознательные устремления от ценностей расцвета жизни … к ценностям или, вернее, минус ценностям жизненного упадка, т. е. красоте угасания, красоте, черпающей обаяние в баюкающей силе вялых ритмов, бледных образов, полу чувств, в очаровании, каким обладают для усталой души настроения покорности и забвения и все, что их навевает.
Идея упадка возникла как противодействие идее всеобщего прогресса. Кризис буржуазных идеалов, обнаружившийся со всей остротой еще во времена второй империи, усилился после разгрома Парижской Коммуны, в период республики без республиканцев.
Глубокое разочарование в действительности вызвало желание осмеять все и вся, вывернуть наизнанку безусловные ценности, принять на себя роль шута, потешающегося над торжествующей глупостью превратного мира. Эта позиция была особенно типична для публичных выступлений декадентов 70 — начала 80-х годов.
Но с ходом времени на первый план выходит другая ипостась декаданса — бегство от реальности, погружение в бодлеровский искусственный рай, царство грез и поэтического вымысла, глубокая сосредоточенность на собственном я. Тип невротика и наркомана представляет эту тенденцию в наиболее выраженной форме.
Демонстративное противостояние общественной морали сменяется отшельничеством, погружением в эфемерный мир воображения, возносящийся над фальшью и грубостью мира социального. Из такой позиции вызревает определенная художественная программа.
Фаза умиротворенного декаданса совпадает с периодом относительного успокоения общественной жизни. Именно в это время упадочнические настроения оказывают наибольшее воздействие на литературу и искусство. Лишь в конце 90-х годов снова возникают острые социальные конфликты, которые лишают декаданс права представлять общественные умонастроения и фактически низвергают его основы.
Типология декадентской тематики в искусстве дана в работах Ф. Жюлиана и Г. Хофштэттера. Мир легенд и фантазий, исторические эпохи упадка или застоя (поздний Рим, Византия), древневосточная и средневековая мистика, женские меланхолические образы (тип Моны Лизы, Офелии) или, напротив, тип роковой женщины (Саломея), облик андрогина, символика растений, камней и животных, темы разрушения и смерти — весь этот репертуар активно осваивался как в литературе, так и в живописи.
Многое из того, что современные западные исследователи безоговорочно относят к символизму, следует считать лишь характерным проявлением декаданса. Типичная для эпохи тематика сама по себе не может стать определяющим признаком направления, которое полагало символ центральным и организующим принципом художественной формы.
Повторяющиеся иконографические мотивы указывают лишь на точки пересечения декадентской сюжетики и собственной проблематики символизма. Как будет видно из дальнейшего изложения, в принципе любой сюжет (в том числе и сугубо бытовой, жанровый) мог быть претворен в многозначный символ. С другой стороны, эксцентричная фантастика, затемненная таинственность, форсированный лиризм часто не выходили за пределы чисто зрелищных эффектов.
К таким ординарным порождениям декадентского воображения принадлежат многие картины Дельвиля, Кнопфа, Леви-Дюрмера, Леона Фредерика, Карлоса Швабе и многих других. Они были справедливо забыты и сейчас могут представлять интерес только как фон, на котором развивался символизм, как материал для сопоставления и выяснения особенностей последнего.
Не менее важный вопрос — о разграничении символизма и стиля Ар Нуво. В искусствоведческой литературе здесь пока также царит неясность. Иногда эти понятия выступают как тождественные, иногда — как обозначения качественно однородных, но стадиально различных явлений.
Ар Нуво — это стиль, сложившийся в архитектуре и прикладных искусствах и лишь отчасти повлиявший на живопись, прежде всего декоративную. Символизм, напротив, проявился главным образом в станковой живописи; он не обладает стилевой определенностью и исторически предшествует периоду расцвета Ар Нуво.
Однако между этими явлениями есть внутренняя связь. Символизм подготовил Ар Нуво идеями синтеза искусств. Некоторые произведения символистской живописи стилистически близки к Ар Нуво, особенно монументальные и декоративные работы 90-х годов. Способ включения панно в интерьер, снятие пространственной глубины, четкое выявление гибкого линейного ритма предваряют специфические черты этого стиля. Творчество Климта, Ходлера, позднего Редона, некоторые работы Дени можно с равным правом отнести и к символизму и к искусству Ар Нуво.
Таким образом, декаданс, символизм и Ар Нуво принадлежат к разным классам явлений. Декаданс представляет духовную среду, комплекс умонастроений, доминировавших в определенной общественной прослойке. Символизм как направление характеризуется эстетической программой, методом построения художественного образа и стоит в одном ряду с (Соответствующими направлениями в литературе и театре. Ар Нуво — стиль, объединяющий разные виды пространственных искусств. Однако эти типологически разнородные явления взаимно пересекаются. Умонастроения и идеи декаданса включаются в символистскую живопись, а Ар Нуво завершает некоторые стилистические тенденции символизма.
Английский искусствовед А. Макинтош объясняет переход от символизма к Ар Нуво как переход от станковой живописи, выражающей индивидуальное мировосприятие художника, к социальности прикладных форм, в которых не высказывались идеи, а воплощался определенный жизненный стиль. Подъем и распространение Ар Нуво объясняется в книге Макинтоша стремлением широкой публики причаститься новому духовному движению, усвоив его внешние, чисто формальные выражения.
