Триумф французского народа

В 1783 году Давид представляет в Салон работу для приема его в академики: «Страдание Андромахи» (Школа изящных искусств), к которой критика того времени отнеслась чрезвычайно холодно.

Сдержанность эта непонятна. Картина прекрасна как с точки зрения композиции и красок, так и общей гармонии. В манере письма нет еще той сухости, столь свойственной впоследствии работам Давида, находящегося под сильным влиянием «идеала прекрасного». Лицо Андромахи, залитое слезами, выражает глубокую скорбь. Слегка разве перегружено деталями оружие Гектора и барельеф, украшающий смертное ложе. Световая проблема чудесно разрешена.

Нелегко понять, чем вызвано неодобрительное отношение к картине официальных представителей искусства. Все же благодаря этой работе Давид добился звания академика, и, что гораздо трогательнее, эта картина снискала ему преданнейшую и благоговейную любовь Гро.

Гро, которому было тогда только двенадцать лет, придя с отцом в Салон 1783 года, остановился, как вкопанный, перед «Андромахой». Вне себя от восторга мальчик заявил, что никогда не будет иметь другого учителя, кроме Давида, и сдержал свое слово.

Теперь Давид чувствует себя в силах написать большое полотно, воплощающее все стремления современного ему общества, а также его неоклассические теории, которые он никогда еще не мог полностью выразить.

Исторические сюжеты не привлекают теперь художников. Огромные полотна внучатых последователей Ле-Брена, аллегории на военные темы во славу короля утратили всякий смысл. Однако приближенные Людовика XVI стараются внушить ему, что было бы желательно заставить творческое воображение живописцев служить интересам королей, для чего следует регулярно давать им заказы на исторические картины, восхваляющие монархию.

Группе художников поручается расписать дворец в Шуази, увековечить, таким образом, «Добрые дела королей».

Заказы на «исторические картины» проходили через руки де Мариньи управляющего королевскими дворцами. Дядя Демезон- королевский архитектор и тесть Давида — Пекуль, смотритель королевских зданий,  были тесно связаны с Мариньи, и вполне понятно, что Давид был одним из первых, получивших такой заказ. Не было необходимости изображать на таких картинах непременно королей; в принципе живописец мог выбрать историческую тему по своему усмотрению. Давид сначала предлагает: «Отец защищает от ликторов Горация, приговоренного к смерти за убийство сестры».

После года весьма умелых переговоров Давид изменяет тему и просит разрешения написать «Клятву Горациев, благословляемых отцом».

Официальные представители искусства, — гораздо более бесхитростные, чем ученые мужи Сорбонны, учуявшие под личиной античных героев агитаторов новых, столь крамольных, идей, — не видят в картине ничего опасного и соглашаются на эту тему: римляне, ведь, в такой моде.

Давид находит; что ему нужны античные образцы, чтобы создать первое поистине крупное произведение, на которое он рассчитывает, чтобы упрочить свою славу. Тесть его Пекуль снабжает Давида деньгами и, хитро улыбаясь, говорит: «Работайте ради славы, мой друг, я работаю ради денег». В этих словах, произнесенных в горделивом сознании своей силы, целиком сказывается богатый буржуа того времени. Пекуль знает, что его деньги будут способствовать славе Давида и что лучи этой славы падут и на него и на класс, к которому он принадлежит.

Итак, в 1784 году Давид с женой и учениками Друэ, Дебре и Викаром — отправляется в Рим, где и остается одиннадцать месяцев, в течение которых создает своих «Горациев».

Окончив картину, Давид широко открывает для публики двери своей мастерской. Ошеломительный успех! Настоящая процессия почитателей дефилирует перед картиной. Перед картиной кладут букеты цветов. В «Горациях» так много нового, смелого, столь отличного от того, что до сих пор создавалось в живописи! Никакой рутины! Полное отсутствие привычной пирамидальности в композиции картины; суровое расположение элементов под прямым углом. Колонны и персонажи перерезаны вытянутыми руками Горациев, три их мужественные фигуры, выстроенные в ряд, напоминают античные барельефы. Сухой рисунок настолько совершенен, что невозможны никакое отступление, никакая «слащавость». Краски условно безразличны, коричневых и телесных тонов. Ни тени чувственности и сентиментальности. Господствует суровый разум, столь же непреклонный, как несгибаемы мечи, на которых Горации клянутся «победить или умереть за свободу». Сам папа просит привезти к нему картину, но она уже отправлена в Париж и с трудом поспевает к Салону 1785 года.

Чтобы судить о том потрясающем впечатлении, которое произвели «Горации» на парижское общество, нужно мысленно перенестись в ту эпоху. Гроза уже надвигалась. Парижане видят в «Горациях» не высокие художественные качества, не новизну живописных приемов, столь восхитившие Рим, их внимание сосредоточено на «моральных» достоинствах картины. Давида сравнивают с Корнелем. Задают себе вопрос, кто из них лучше сумел передать героику античных времен, думают про себя, что минута «победить или умереть за свободу» снова близка. Женщин привлекают Камилла и Сабина, безропотно переносящие свое горе.
Триумф французского народа
Триумф французского народа

Предыдущая статьяАвтопортрет Давида
Следующая статьяЦветные формы