Понятие декаданс применяется очень противоречиво. Во французских работах оно часто обозначает литературно-художественное движение, предшествующее символизму. Ноэль Ришар посвятил ему два основательных исследования, собрав множество документов, относящихся к деятельности различных артистических группировок и клубов конца 70-80-х годов.
Эмиль Гудо, видный участник декадентских движений, определил их как внутреннее безумие, выплеснутое наружу в невозмутимых буффонадах. Дух нигилизма, циничной эскапады отчасти напоминает дада. Современные литературоведы склонны расценивать все движение как преимущественно негативное, разрушительное, лишь расчищавшее путь символизму.
Обычно на собраниях таких группировок молодые поэты читали свои стихи. Их (как правило, кратковременные) периодические издания публиковали произведения символистов. В атмосфере иронии и бравады появилась стихотворная мистификация Габриэля Викэра и Анри Боклера Упадочность (1889), подписанная вымышленным именем Адоре Флупет.
Пародийная стилизация была настолько удачна, что многие приняли ее за подлинное сочинение начинающего декадента. Утрированное воспроизведение типичной топики, метафор и звуковой обработки стиха способствовало само осознанию становящегося поэтического стиля. Молодые авторы показали его как бы под увеличительным стеклом.
Нет ничего более поразительного, чем этот поворот, это обретение себя, это внезапное нахождение равновесия. Переход от декаданса к символизму — это переход от пессимизма к оптимизму и, одновременно, открытие поэзии.
Однако Жан Пьеро, автор содержательной монографии о поэтике декадентской литературы, показывает, что переход этот вовсе не был так отчетлив, более того — до конца века сохранялись и типичные умонастроения декаданса и их характерные проявления в различных сферах культуры. Символизм развивался и существовал в среде этих воззрений, впитывал их в себя и отражал в поэтических образах.
Впервые декадентские умонастроения проявились еще в конце 50-х годов. О декадансе как особом мировосприятии, специфической литературной форме и стиле поведения (дендизм) писали Готье и Бодлер.
Поэтому можно с уверенностью сказать, что весь процесс зарождения, становления и постепенного угасания символизма совпадает с периодом декаданса и протекает в тесном взаимодействии с ним.
В таком понимании декаданс — уже не столько литературное или художественное явление, сколько факт социальной психологии, точнее — определенное состояние сознания, типичное для просвещенной элиты второй половины XIX века. Характер декадента складывается из определенного взгляда на мир, образа жизни и стиля поведения, этических установок и эстетических предпочтений.
Литература и искусство, развивавшиеся в такой атмосфере или соприкасавшиеся с ней, отразили это кризисное явление в духовной жизни. Собственно, современный исследователь знакомится с декадансом именно по литературным, художественным и публицистическим свидетельствам эпохи. Поэтому и возникает типичная аберрация — отождествление декаданса с литературно-художественным направлением.
Заметим, что даже сторонники этой точки зрения в основном описывают групповую деятельность и пропагандистские выступления декадентов, но не их творчество. И это понятно: принятый в декадентских коллективах эстетизм находил себе выражение преимущественно в стилизованном поведении, культивировании дендизма.
Что же касается художественного творчества, то оно часто мыслилось или как необходимый элемент в общей театрализации жизни, или даже как чуждый эпохе упадка способ самовыражения. Один из наиболее активных проповедников декаданса, Анатоль Бажю, писал в манифесте 1888 года: Будущее — за декадизмом. Декаденты, порождение сверх пресыщенной шопенгауэровской цивилизации, не являются литературной школой. Их миссия — не основывать. Они призваны только разрушать, низвергать все устаревшее и помогать вызреванию зародышей великой национальной литературы XX века.
