XIV-XVI вв. – время широкого распространения учений буддийской секты дзэн. Патриархи дзэн культивировали вкус к простым вещам, они превратили повседневные мирские действия, например, питье чая, в ритуал.
«Повседневный образец есть правда», – говорили монахи. Классические японские искусства – монохромная живопись, поэтические миниатюры, сухой сад из камней и песка – служили выражением того, что не могло быть изображено в знаковой форме.
В традиционной дзэнской эстетике существовало три основных понятия, позволяющих раскрыть внутренний смысл произведения через образ-символ, – ваби, саби и юген. Этих категорий прекрасного японцы придерживаются и сегодня. И конечно, им следуют все поклонники японского .
Ваби – красота бедности, красота суровой простоты, шероховатость и одновременно изысканность, но с оттенком скудости, ущербности. Ваби – это печаль вечного одиночества, прелесть обыденного, отсутствие вычурного, броского, нарочитого. Любой предмет повседневной жизни – чашка, свиток, ваза – является произведением искусства, воплощением красоты. Но красоты не самой по себе, а красоты как идеального соответствия назначению, своей функциональности. Вещь не может быть прекрасной и непрактичной, непригодной.
Саби – естественная красота, рожденная временем. Это прелесть старины, очарование в следах возраста, одинокая грусть. И чем сильнее приметы времени, тем драгоценнее вещь. Потемневший цвет старого дерева, покрытый мхом камень, трещинки фарфоровой чашечки для супа – все это проявления саби. Кракелюрная техника широко применяется японскими мастерами-керамистами. Кракелюр позволяет вдохнуть в предмет жизнь, сделать вещь такой, как будто она подернута патиной времени.
Юген воплощает в себе прелесть недосказанности, искусство намека, невыразимую словами истину. Для японского эстетического сознания было характерно восприятие мира как чего-то лишенного какой-либо определенности, завершенности, чего-то находящегося в постоянном движении.
Невозможность выразить изменчивую суть мироздания оборачивалась в искусстве приверженностью к «значащим умолчаниям», утверждалась поэтика фрагмента, отдельного штриха, который был скорее обозначением темы, чем се раскрытием. Японский исследователь Кенко Иошида (XVIII в.) писал: «У всех вещей законченность плоха, лишь неоконченное, остающееся таким, как оно есть, дает радостное, расслабляющее чувство». Предмет, который завершен, – неинтересен, многообразие и изменчивость природного пропадают в законченности. Юген – это сама неуловимая таинственная красота.
Живопись тушью
Категория прекрасного наиболее полно раскрывается в приемах японской живописи тушью: бес контурная живопись пятном, мягкость гибких линий, контраст изображения и затемненного фона, а особенно обратный прием использования свободного, белого фона как пространственной среды.
Этими приемами художник активизирует фантазию зрителя, заставляя его домысливать несуществующее и более полно воспринимать образ пышного цветения или влажной туманной атмосферы, внушая даже цветовое ощущение от монохромной картины. Без таких картин немыслим современный интерьер в духе японского минимализма. И чем меньше изображено в работе мастера, тем она совершеннее.
Гравюра
Особой популярностью среди городского населения Японии пользовалась гравюра. Гравюра на дереве (ксилография) стала значительным явлением в национальном японском искусстве. Цветные ксилографии украшали дома горожан – ими оклеивали раздвижные стены и столбы, они служили иллюстрациями к популярным изданиям, играли роль театральных афиш.
Японский график, крупнейший представитель направления мастер цветной ксилографии Андо Хиросиге (1797-1849) разработал новый для японского искусства тип камерного, проникнутого тонким лирическим чувством пейзажа. Он виртуозно передавал зыбкие эффекты снега, тумана, дождя (серии «36 видов Фудзи», 1854-1858 гг., «53 станции Токайдо», 1833-1834 гг.).
Сквозь тонкую сетку дождя на его работах проступают силуэты путников и деревьев, виднеются крыши домов, поникшие травы. Художника увлекала тонкая, едва уловимая цветовая гамма определенного состояния природы, характерного для дождливого дня. Проницательное видение деталей лишь оттеняет элегическую интонацию, которую можно передать строками, наполненными категорией прекрасного «югеи:
Промокли насквозь Все осенние жухлые травы – Дождь над горами… (Дакацу)
Искусство Андо Хиросиге, ставшее известным в Европе во второй половине XIX в., существенно повлияло на творчество пейзажистов – представителей импрессионизма и постимпрессионизма. «Вся моя работа строится отчасти на японцах », – писал В. Ван Гог после знакомства с японским искусством на Всемирной выставке в Париже.
Особое внимание в графике укиё-э уделено театральным сюжетам, так как увлечение театром Кабуки было среди жителей г. Эдо повсеместным явлением. Художник из семьи Тории, в частности Тории Киёнобу (1664-1739), один из первых стал создавать театральные афиши. На них – эффектные силуэты, декоративно трактованные одежды подчеркивают торжественный облик персонажей, блеск и динамику театральных зрелищ. И сегодня эти гравюры вносят национальный колорит даже в по-европейски обычное помещение.
