Как правило, чем выше ранг значимости интерьера города, тем больше его физические размеры, ибо верхние ступени в городской иерархии занимают объекты многоцелевые, сосредотачивающие функции с максимальными параметрами, что ведет к прямому росту пространственных показателей.
Но физическая величина объекта активно дифференцирует условия восприятия, а стало быть, и приемы компоновки пространства, поскольку каждая более высокая форма составляется из системы фрагментов, обладающих собственными, отличными от последующих, визуальными характеристиками.
Модель такого «собирания» представлена на рис. 9.1, где за основу всех последующих конструкций принята условная ячейка с размерами около 25 м, примерно соответствующая нормальной площадке для общения и отдыха взрослых, игр детей; 9 ячеек этого типа составляют условный интерьер III ранга с габаритами 70 х 70 м, в пределах которого нам понятны действия людей и мотивы этих действий.
Следующий условный интерьер (II ранга) размерами 140 х 140 м, позволяющий различать движения людей, узнавать их фигуры, содержит 4 элемента предыдущего ранга, и 36 элементарных ячеек, т.е. потенциальных функциональных площадок. В условном примере пространства I ранга, с размерами плана 280 х 280 м заключены четыре объекта II ранга, 16 — III и 144 элементарные площадки.
Эти геометрические аналоги пространств городского, районного и местного значения довольно близко отражают их усредненные площади — соответственно, 8, 2 и 0,5 га.
Предположив, что ограждения подобных площадей могут быть трех типов — от 5 этажей (15 м) до 15 этажей (30…45 м), можно анализировать отдельные характеристики восприятия этих пространств, сверяя их с реальными примерами градостроительных решений, поскольку тенденции здесь неоднозначны.
Сразу бросается в глаза, что с ростом ранга пространства постепенная потеря возможности прямого общения ведет к изменению психологического климата — от интимных его форм к парадным, торжественным или, при соответствующей функциональной нагрузке, напряженно-деловым.
Примеры этой тенденции — деловая, оживленная Александерплатц в Берлине (7 га), Новая площадь в Алма-Ате (14,3 га). Однако среди единых по облику грандиозных пространств встречаются и другие примеры: Марсово поле в Петербурге (11,3 га), где наряду с нотами торжественности преобладают черты спокойствия, уюта; располагающая к общению, несмотря на непрерывное движение машин, площадь Согласия (7,7 га), а в числе «малых» пространств — величественный Капитолий в Риме (0,4 га), активная рыночная площадь в комплексе Гёторгсити в Стокгольме (0,7 га), превращающаяся к вечеру в парадный вестибюль концертного зала .
Видимо, увеличение размера площади не является обязательным условием торжественности ее облика. Задачу превращения пространства любой, в том числе малой величины в парадное могут выполнить и другие архитектурные средства — пропорции пространства, членения планшета, силуэт и ритм ограждений, которые в небольших объектах образуют основную массу полученных зрителем впечатлений.
Обратная задача — «очеловечивание» грандиозных просторов — много сложнее, так как связана с особенностями их восприятия и использования. На маленькой площади, окруженной 5, 10 или 15-этажной застройкой, наблюдатель видит ограждения (из центра площади) под углами, соответственно, 27, 44 или 53°, т.е. весь интерьер носит «закрытый» характер, а его границы воспринимаются как стена.
В объектах второго ранга соответствующие углы резко уменьшаются. Только очень высокая застройка по-прежнему видится «стеной», здания в пять этажей воспринимаются как «объем», т.е. вместе с окружением. На площадях I ранга эти углы сокращаются до 6° (12°, 18°), пространство всегда читается как «раскрытое», а обстройка теряет свойства объема, смотрится силуэтом, причем часто довольно незначительным по сравнению с просторами планшета .
Так, с ростом пространства ослабляется композиционная роль ограждений, они как бы уходят из поля зрения, а их место занимают близлежащие поверхности земли, требующие специального эстетического освоения. Например, пространства очень крупного размера трудно заполнить функционально.
Даже в транспортных узлах, как было показано, непропорционально велика незанятая конкретной функцией территория, а на пешеходных площадях «гуляющие» просторы увеличиваются еще интенсивнее. Так, фактически пустуют колоссальные аванплощадь и фонтанный партер перед МГУ в Москве, лишена постоянных функций земля Капитолия в Чандигархе (35 га).
Отсутствие ясно выраженной функции затрудняет выбор целесообразного художественного решения, появляется нарочитая гипертрофированность приемов (бассейны на площади Капитолия) или случайная пустыня асфальтового покрытия (площадь МГУ). Выход — в расчленении сверхкрупных просторов на систему соподчиненных пространств, имеющих определенное назначение. Этот прием издавна и очень плодотворно разрабатывается в садово-парковой архитектуре.
