Как этот весьма средний художник мог загипнотизировать серьезных деятелей искусства, я решительно отказываюсь понять, но директор Гамбургского художественно-промышленного музея, одного из лучших в Германии, известный археолог Зауерланд не остановился перед тем, чтобы последние залы своего музея полностью отвести под живопись Шмидта — Ротлуфа.
Можно было бы остановиться еще на нескольких именах представителей новейшей немецкой живописи, встречающихся во всех германских музеях, но они настолько незначительны, что едва ли заслуживают упоминания. Существует, однако, одно любопытное явление, которое необходимо отметить ввиду его особой показательности и характерности для эпохи. Как везде, в Германии несколько художников с установившейся репутацией, не примыкавших к левым группировкам, под натиском левых течений сильно «полевели». Среди них надо назвать очень даровитого Слефохта и Коринта.
Слефохт — наиболее яркая индивидуальность современной Германии, ее лучший живописец. Я помню первые его картины, появившиеся в конце 1890-х годов в мюнхенском Сецессионе, среди них — «Блудного сына». Его живопись напоминала тогда несколько живопись Серова, незадолго до того имевшего в том же Сецессионе огромный успех выставленными им портретами. Они оказали свое влияние на Слефохта, уже тогда очень не похожего на мюнхенских художников. Оставаясь здоровым и сильным реалистом, он заботился о самой живописи, о фактуре, искал света и цвета. Окончив мюнхенскую Академию художеств, он поехал в Париж, где работал у Жюльена.
Париж окончательно определил его дальнейшее направление: он стал первым немецким импрессионистом после Либермана, не просто подражавшим французам, а искавшим собственного разрешения тех же живописных задач. Одной из самых удачных вещей Слефохта, написанных после Парижа, был известный «Портрет Франческо Андраде» в белом театральном костюме, находящийся сейчас в берлинской Национальной галерее.
