Даже Менар не хочет отставать от века, хотя у него из этого ничего не выходит. Как Бодаревскому перерядиться в Пикассо? Но чего не делает мода. Старики рядятся в вычурные одежды, кричащие цвета. Психология моды, однако, имеет свои законы, и мы не судьи своих собственных вкусов.
Мы знаем, что всякой моде приходит конец — на то она и мода, — но когда и какой, этого никому не угадать. Имея огромный исторический опыт, мы можем предсказывать общий смысл предстоящей смены: если носят очень широкие платья, можно биться об заклад, что на смену им придут узкие, если сейчас платья короткие, будьте уверены, что скоро они снова удлинятся и еще будут волочиться по полу. Так во всем. Есть поэтому все основания предполагать, что и «болезнь левизны» когда-нибудь окончится и ее сменит вновь правое, даже ультраправое течение. Есть уж объективные признаки начавшегося «поправения» в искусстве.
В Париже живет и работает несколько десятков тысяч художников. Никто точной цифры не проверял, но на основании различных данных она может быть принята, без риска преувеличения, по крайней мере, в двадцать-тридцать тысяч человек. Было бы очень интересно выяснить, сколько среди них иностранцев и каких именно. Если их насчитывается около половины, в этом не будет ничего неожиданного. Могут они оказывать свое влияние на общий ход искусства, на эволюцию различных течений? Конечно, могут. Достаточно вспомнить роль Пикассо, этого «французского художника испанского происхождения» (термин, с соответствующей поправкой принятый в Париже для обозначения художников, сроднившихся с французской культурой). Но Пикассо не один. Румын Бранкуси, грек Галанис, итальянец де Кирико, немец Кислинг, японец Фужита, русские Шагал и Сутин, не говоря уже о фламандцах Ван Донгене и Вламинке, — все они признаются в Париже «представителями французской школы иностранного происхождения». Как же такому иностранному легиону мастеров изобразительного дела не оказывать своего влияния на судьбы и мирового искусства, пользуясь авторитетом искусства французского?!
