Трудно передать это необычайно удавшееся сочетание ярко-голубого мундира и картуза с желтыми галунами, желто-рыжей бороды и красных губ с светло-зеленой лужайкой фона, на которой разбросаны полевые цветы. На фотографии последние кажутся налепленными, в оригинале они живут и тонут в траве.
Но главное здесь лицо — розово-белое, как обычно у рыжих, с ярким румянцем на щеках, залитое светом серебристо-серого дня, обобщающего его цветистые желто-розово-зеленые переливы. Особое внимание Ван Гог уделил самому характеру изображенного человека, очень его занимавшего, как это видно из письма художника к его другу Бернару: «Я только что написал портрет почтальона, вернее даже два портрета его.
Это тип Сократа, уже хотя бы потому, что он отчасти алкоголик, отчего отличается ярко-красным цветом лица. Его жена только что родила, почему этот добрый человек сиял от гордости. Он страшный республиканец, как и отец Танги. Черт возьми, мотив прямо Домье. Его поза показалась мне слишком деревянной, почему я написал его вторично, на этот раз в один присест. На белом холсте, голубоватом, почти белом грунте, в лице только чистые краски — желтая, зеленая, фиолетовая, розовая, красная. Мундир — берлинская лазурь с желтыми разводами».
Портрет этот — одна из вершин творчества Ван Гога. Он лучше первого, поколенного, который автора не удовлетворил, о чем он также писал и брату Тео: «Сейчас я работаю над двумя фигурными картинами. Голова и бюст старого почтальона в темно-синем мундире. Интересная сократовская голова». И в следующем письме: «В последнюю неделю я написал целых два портрета с моего почтальона — поколенный, с руками, и одну голову — в натуральную величину. Он решительно отказывался от денег, но мне это стало только дороже, так как он все время ел и пил со мною».
И, наконец, последний период Ван Гога в Сен-Реми (май 1889- май 1890 года) — страстный, безудержно темпераментный, почти горячечный, словно в предчувствии близкого конца,- был представлен двадцатью одной картиной. Среди них есть и знаменитый «Сеятель», написанный с рисунка Милле, и «Добрый самаритянин» — с картины Делакруа.
