Выставленная в 1853 году, она произвела на публику отталкивающее впечатление, вызвав возмущение в художественных кругах. Так же встречают картину «Барышни, подающие нищенке», где подчеркнуто лицемерие пресыщенности, наконец, картину «Пожар» уничтожает полиция «за антигосударственное» направление.
Все это Курбе трактует в грубо натуралистической форме, намеренно сдабривая свой рассказ всякими оскорбительными для эстетов подробностями. Не мудрено, что от него отвернулись даже такие чуткие люди, как братья Гонкуры, и только один Кастаньяри исступленно громил «ослепших парижан».
Друг Прудона, Курбе писал не только для того, чтобы протестовать против условностей и всяких «красивостей» современных ему художников, но главным образом для того, чтобы кистью клеймить лицемерие богатых и эксплуатацию ими бедняков. Истинный демократ и убежденный революционер, в 1871 году — один из самых яростных коммунаров, он отдал все свое искусство на служение обездоленным и униженным.
Но проклятый у себя на родине, а после разгрома Парижской коммуны изгнанный навсегда из Франции и угасший на чужбине, Курбе нашел живой отклик в направлении, нарождавшемся в России. Перов и его единомышленники с затаенным дыханием читали доходившие до России статьи о нем, пристально всматриваясь в гравюры с его картин. Сам Перов немыслим без Курбе.
Уже первые его картины «Проповедь в селе» (1861), «Сельский крестный ход на пасхе» (1861) и «Чаепитие в Мытищах, близ Москвы» (1862) написаны под явным влиянием Курбе, а в 1862 году Перов едет в Париж, чтобы видеть нашумевшие произведения апостола реализма в оригиналах. Но здесь его ожидает некоторое разочарование: Курбе как-то, в чем-то изменился.
В 1862 году Курбе пишет картины «Спящая женщина» будапештского собрания Хатвани и «Спящая блондинка» из собрания Матисса. Обе вещи свидетельствуют о глубоком переломе, пережитом автором на рубеже этих двух десятилетий. Курбе сразу предстает перед нами в облике того несравненного живописца, которым он остался в истории. Недаром «Блондинку» давно уже купил Матисс.
Этого нового Курбе Перов не понял, увидев в нем поворот назад, к «красивости». На самом деле то был только поход на завоевание мастерства.
