Увидев, что дело о подделках принимает размеры мирового скандала, Доссена организовал весною 1929 года в Неаполе целую выставку своих работ, еще не пущенных в оборот под именами Праксителя и Микеланджело, всего свыше двадцати. Выставка имела невероятный успех, и Доссена сразу попал в число видных мастеров, так как наряду с поддельными выставил и свои самостоятельные произведения, доказавшие его исключительную одаренность.
Впервые в истории подделки появился автор, исходящий не из обычного комбинирования всем известных элементов искусства данного мастера, а из свободной трактовки их, из собственной творческой их переработки. Это вольные фантазии на темы: «в манере Пизано», «в стиле Донателло» и т. д. Вот отчего было так трудно установить самый факт подделки, пока не явился человек, распознавательная способность которого оказалась выше подделывательного гения автора.
В 1929 году как-то особенно повезло на скандалы, связанные с подделками крупного масштаба. Не успело отшуметь дело Доссены, как появилась новая сенсация: неожиданно были обнаружены тридцать три поддельных картины Ван Гога. Все они опубликованы в известной четырехтомной монографии де Ла Файя: эти вещи никогда ни в ком до того не возбуждали сомнений, все они были в сравнительно короткий промежуток времени проданы за большие деньги в разные публичные и частные собрания, одна даже за 50 тысяч долларов. Двадцать пять из этих картин были к тому же перед тем экспертированы и особенно рекомендованы известнейшим историком новейшего искусства Майер-Грефе, автором нескольких специальных исследований о Ван Гоге. И тем не менее тот же де Ла Фай выступил в печати с неожиданным заявлением, что он ошибся, приписав эти картины Ван Гогу, ибо сейчас он пришел к заключению, что они поддельны, что и считает своим долгом опубликовать, дабы не вводить в заблуждение других.
