Можно было бы составить целый сборник таких «анекдотов» о современном искусстве и выпустить его в свет в качестве достойного продолжателя и соперника известных в старину. Этот модернизированный «анекдотчик» рассказал бы много такого, что и не снится молодым дарованиям, в сердечной наивности принимающим на веру каждое печатное слово и не видящим того, что за ним скрывается.
Сезанн писал свои вещи бесконечно долго. «Портрет Воллара», например, писан восемьдесят сеансов, и автор все еще считал его не конченным. Односеансных вещей у него вообще не было. Новейшее представление об ультрамодернистской картине, как видно из приведенного мною случая, сильно изменилось. Уже Матисс и Пикассо, работавшие вначале над картиной подолгу, стали писать из года в год быстрее, в один присест, а Дерен, Брак, Вламинк и Ле Фоконье возвели скоропись в некий закон, объявив ее высшим достижением. А что закон в Париже, для Берлина — вдвойне закон.
Головное искусство и теоретизирующая продукция беспредметности, типа Кандинского, уже отошли в область прошлого и почти низведены на степень курьеза, хотя образцы их до сих пор продолжают висеть в музеях. Сегодняшняя живопись — живопись, воспроизводящая реальный мир,- портреты, фигурные композиции, пейзажи, натюрморты,- но передающая его не просто преображенным индивидуальным восприятием, как передавали все подлинные художники от Микеланджело до Ван Гога включительно, а слегка намеренно искаженным. Признаки намеренного искажения, нарочитого удаления от натуры, наследованные от эпохи расцвета кубизма и всяческих сдвигов, все еще удерживаются в качестве пережитка исключительно из боязни впасть в фотографичность. Напрасный страх. Ни Гольбейн, Ни Энгр ни в одном сантиметре своей живописи не впадали в фотографичность, несмотря на то, что, не мудрствуя лукаво, передавали природу так, как она им представлялась, со всеми ее мельчайшими подробностями. Можно возразить, что тогда не было того чудовищного гипноза фотографии, который отравил искусство второй половины XIX века и (с точки зрения кубистов) даже такого мастера, как Дега.
