Нужно сказать, что в теории искусства Бодлера немало противоречий. (Сам поэт их вполне сознавал и даже настаивал на священном праве человека противоречить себе.) С объективной стороны эти противоречия объяснимы особенностями переходного этапа, когда романтическая концепция преобразуется в символистскую. В текстах Эстетических достопримечательностей вышеизложенное понимание образной символики выражено не вполне последовательно. Особенно это касается ранних статей, на которых лежит отчетливая печать влияния не только романтизма, но и просветительских идей. Но все же в сложившейся эстетике Бодлера художественная система замкнута на субъект, а внешний мир включается в произведение как зеркало сознания автора.

Отсюда — условно-эстетическая окраска бодлеровского мистицизма. Французский поэт был склонен к эстетизации религии, этой, по его словам, высочайшей фикции человеческого духа. В дневнике он записывал: Священники — это служители и участники секты воображения.

Пантеистический мистицизм ранних романтиков — фактор мировоззрения. Идеалистическая философия заменяла им уходящую религию. Они были одушевлены идеей создать новую религию, своего рода синтез всех предшествующих вероучений. В искусстве романтики ценили не способность одухотворять внешний мир, а приближение к высшим истинам мироздания. Тщетно стремиться вновь возродить искусство живописи,- писал Фридрих Шлегель,- если только религия или философская мистика не возродят хотя бы его идеи.

За те десятилетия, которые отделяют Шлегеля и Новалиса от Бодлера (его эстетическая концепция складывается в период 50 — начала 60-х годов), многое изменилось. Общественно-экономическое развитие отбросило утопические мечтания начала века. Мир утилитаризма все больше отталкивал от себя художника с его неуместными идеалами. Это вызывает ответную реакцию: если окружающий мир плох, необходимо уйти от него, запереться в башне из слоновой кости. Позиция самоизоляции порождает новую логику образотворчества. По этой логике художник овладевает формами внешнего мира для того, чтобы претворить их в символы собственного сознания. Пошлая, бездуховная действительность — лишь пассивный материал, наполнить ее содержанием может только активная мысль творческой личности.

Так мировоззренческий спиритуализм начала века смещается, трансформируется в метафору человеческого видения. Сведенборговская сверхъестественность у Бодлера — не столько дань традиции, сколько условная проекция художественной формы на космос. Художник не прозревает самосущую идеальность мира, а подыскивает в нем аналоги собственных состояний. Религия, философия, мораль подчиняются этой преимущественно эстетической позиции, возникает то обожествление искусства, которое станет типичнейшим проявлением западноевропейской культуры конца XIX века.

Предыдущая статьяКартина, писанная маслом
Следующая статьяЖивопись и графика